Записки офицера погранвойск, или - Муравейник (СИ) - Страница 33

— Как — где? — не удержался Зуб от вопроса.

— Как в Южной или Центральной Америке или Африке, — спокойно ответил офицер, вгоняя всех слушателей в состояние глубокой задумчивости и уважения лично к представителю разведки.

— И это ещё не всё, — изумлению пограничников казалось не будет предела, даже собака подняла брови, навострила уши и с интересом высунула язык в сторону «полевого аналитика».

— Что? — сдался Вася окончательно.

— Я был на Севере, в Якутии по делам службы, нас там на экскурсии возили, много всего рассказывали, показывали и поражали. Да, были и на прииске. Так вот камень которым усыпан перекат это сопутствующая золоту порода гранит и диорит. Её так много, что я не удивлюсь если в песке этой реки и вдоль хребта мы обнаружим золото или серебро с платиной. А справа явный горный разлом. Если я прав и тут есть золото, то самородки будут лежать на самой стремнине поворота.

— Лучше бы мы там склад боеприпасов и тушёнки обнаружили, — посетовал Зуб, отнюдь не возрадовавшись, как другие, возможностью разбогатеть на прииске имени шести советских пограничников и их собаки.

— Да погоди ты грузиться, старший лейтенант, — начал наш майор снова.

— Что ещё? Алмазы? — как то безразлично устало поинтересовался начальник заставы.

— Да нет, лес видел какой?

— Ну, смешанный? Ёлок нет.

— Это тут нет — выше есть.

— И что?

— Климат тут мягкий.

— Ну?

— Антилопа гну! Блин — зима теплая!

— А щас тут что?

— Да, вроде, как у нас — лето.

— Думаешь они вначале базовый лагерь разбили, как в наставлении, а потом нагло подняли флаг, как знак остальным группам и метка точки сбора?

— Так амеры же они всё по инструкции норовят сделать.

— А какая у них стандартная палатка?

— На пятнадцать человек,

— Тогда сколько их там чтоб развернуть базу?

— Думаю не менее двух взводов — человек шестьдесят. А возможно плюс-минус пятнадцать.

— Угу: сто пятьдесят тысяч шестьдесят-семьдесят пять против шести погранцов и собаки, прям как в кино.

— Спи спокойно, триста спартанцев держали Фермопилы против пятидесяти тысяч персов с одними копьями, щитами и мечами, а у нас автоматы, пулемёт, снайперка. Два пистолета Макарова! СПШ! Прорвёмся.

— Ага и по цинку патронов на всю эту радость. Спи спокойно лейтенант! Да?

— Федя, урод механический, ты зачем нож вытащил? — ласково поинтересовался Грязнов.

— Так отрежу верёвки, чтоб Свету в поводу вести, а то, то что есть короткая очень, а она зараза дергает ни с того ни с сего, как слон. А так провисать будет, а тож и каска не спасёт! — запричитал дядя Федя, чуя, что старшине больше нравятся целые вещи, а не укороченные или обрезанные.

— Дурью не майся. Привяжи один конец к оголовью, кусок шнура вытяни, сколько надо, а остальной моток на луку закинь. Резальщик! Увижу, что отрезал — заставлю плести из твоих аксельбантов на парадке, — угадал старшина самое уязвимое место солдата — его дембельскую форму. Юрка вздохнул, матюкнулся, плюнул под ноги, но тихонько, чтоб старшина не услышал, и начал распускать кольца собранной в восьмёрку верёвки. Свету загрузили по полной: боеприпасы, коробки с лентами под пулемёт, гранаты, мешок с консервами, мешок с овсом, запасная катушка телефонного кабеля, телефонный аппарат, батареи, рации, вода, броники, аптечки, репшнуры — тащила лошадь в самом конце поисковой цепочки. А впереди шли старшина, Мельхем и Бондарь с Сантой. После двухчасового хождения по лабиринту, проход, со следами исчезнувшей ПРГ, резко свернул влево и превратился в тупик. Пока головняк тревожки обследовал выявленный аппендикс и остановившую их вертикаль, Федя показался из-за поворота, лошадь протиснулась за ним и зацепилась завязкой бахил от ОЗК с овсом за торчащий, как вывернутый клык выступ. Петля узкой ленты не выдержала рывка, и резиновый мешок с шумом упал, хрумкнув толстой чернотой подошвы. Запах резины не дал Борисовне унюхать деликатес находящийся внутри потерянного из груза предмета.

* * *

Поспать спокойно не получилось, хоть перед сном сделали вылазку и настригли на подстилку ножами большие охапки высокой травы, что росла по берегу, щедро подпитываемая влагой реки. Марков, оказалась фамилия майора, толкнул в бок локтем и пребольно, и почему- то молча. В темноте прижал ладонью руку Зуба, когда тот потянулся к включателю Фаса, не давая возможности это сделать.

— Да не шуми ты, старший лейтенант, и фонарь отпусти, блин — всю маскировку погубишь. Давай, глаза шире открой, — приказал и потребовал он шёпотом.

За прозрачной, с нашей стороны, перегородкой мерцал луч фонаря, шаря по месту, где заканчивалась цепочка следов РПГ. В отсветах, за второй выгородкой заметался силуэт овчарки. Собака нюхала каменный пол, вставала на задние лапы, опёршись передними на материал стены перед ней, двигала нос то влево, то вправо, то вниз, то вверх. Чертова преграда вела себя просто издевательски. Судя по всему — звук не пропускала, как и свет однобоко. С того устоя, где была овчарка — выглядела как обыкновенная каменная стена, однако запахи проходили сквозь неё абсолютно свободно вместе с воздухом. И это будоражило ищейку и сводило с ума. Слышимость происходящего за перегородкой, к Зубу и остальным шла свободно, как и ароматы пещеры. Поведение Санты удивило Бондаря, но вот только понять он ничего не мог. Собака кидалась и лаяла на монолит так, как будто за ним должна была быть дорожка, дверь, лаз, люди. Псина пыталась укусить стену, которая давала ей понять, кто туда прошёл, но стояла неподвижно. Не пускать мог только чужой, это, животина пограничная, понимала интуитивно и изошла пеной пытаясь прогрызть и укусить противодействующий камень. За спиной Бондаря появился Грязнов.