Записки офицера погранвойск, или - Муравейник (СИ) - Страница 20

— Игорь, кто это? — шепнул прапорщик. Младший сержант понял вопрос правильно. Старшина хотел знать, какого вида опасность их ожидает — животное или самое опасное из всех млекопитающих. Ответ был из тех, что чреваты.

— Это человек. Спускать? — вариантов всего два — или он с нами или против. Если против, то почему не расстрелял сразу, как увидел включённый Фас-фонарь Грязнова издалека. На его фоне вся пятёрка смотрелась в штольне, больше похожей на дворцовый вход своими размерами и высотой, как увеличенные мишени на стрельбище. Раз не применил оружие, то, наверное, не желает стрелять или «огненной палки» у него нет. Тогда при спуске собаки можем ей навредить. Загнанная в угол крыса бьётся насмерть, а уж человек тем более. А трус в такую катакомбу не полезет. Надо договариваться. И беречь ищейку.

— Нет. Держи её, но пусть подаст голос. Будем поговорить немножко, як кажуть в Одессе, — и отодвинулся от Бондаря подальше, чтоб не составлять крупную групповую цель.

— Санта, голос! — лай рассвирепевшей овчарки шарахнул по ушам, как объёмный взрыв ударной волной в закрытом помещении. Собака неистовствовала, рвалась в темноту на захват нарушителя спокойствия. Это и надо было Виктору Ивановичу. Он давал понять неизвестному, что наряд знает о его существовании, имеет возможность завалить собакой в любой момент, но по природной вежливости, доброте душевной и меркантильному расчёту, даёт возможность самому сдаться без применения на его шкуре силы клыков и оружия пограничников.

— Федя, у тебя всё путём? — побеспокоился перед началом ведения переговоров с таинственной темнотой прапорщик.

— Храюу, — всхрапнула Света вместо полузадушенного в уголке междускалья Феди и звякнула трензелями во рту. «Отдыхаю» или «Охраняю» послышался старшине ироничный ответ солдата. «Молодец, старается,» — похвалил мысленно старшина Юрку, — изготовился небось, а Светка мешает», — пожалел он своего замыкающего.

— Ну и хорошо, — подвёл итог старшина, — держи тыл и за Светку схоронись, — озадачил он лошадь.

— УУххУ, — прошипел ефрейтор, выпуская остатки воздуха.

Старшине послышалось «УГУ». «Ну и хорошо. Можно давить неизвестное, что так беспокоит ищейку — совершено спокойно за наш зад. Та и Светка там», — душевно подумал о кобыле Виктор Иванович, — Если что, то поможет». Переговоры начались незатейливо.

— Эй, ты, мудак! Ты кто такой! А ну выходи мля с поднятыми руками, а то собаку спущу! — рычание разозлённой Санты подтверждало угрозу. Но кто вам сказал, что из темноты хорошо понимают по-русски. У старшины этой информации не было, а даже если бы была то по умолчанию каждый пограничник уверен в том, что на нашей территории русский основной априори и просто по жизни. Поэтому он и не собирался предоставлять демократический выбор непоняткам по курсу. А у Бондаря при себе СПШ, по инструкции ничего другого на собачника в тревожке вешать не разрешается — скорость преследования потеряет. А старшину темнотой пугать только тешить.

— Бондарь, что под руку попадется, любой цвет вставляй и «мочи» из СПШ. Только чуть наискосок по горизонтали, но подальше, чтоб к нам не прилетела, и предупреди, и глаза закрой перед выстрелом, — Зашуршала брезентуха кобуры в руках солдата.

Видели, как мечется в закрытом бункере выпущенная ракета из СПШ? Жуть, кошмар психоз сумасшедшего и главное — страшно очень до нервного ступора и неконтролируемого самоизвержения продуктов жизнедеятельности. А в полной темноте, плюс ещё и слепота противника обеспечена стопроцентная, и бери его потом — голыми, что называется руками. Знакомый щелчок разламываемого надвое СПШ заставил вздрогнуть даже Борисовну. Она чуть отступила в сторону, перестала требовать убрать трензеля, и водитель кобылы вдохнул кислород в личную систему жизнеобеспечения.

Светка была не дура, далеко не идиотка, условный рефлекс говорил, что щас как пыхнет, стрельнёт, как зашипит, как полетит, как слепанёт. Инстинкт дело хорошее. Игнорируя пожелание отдышавшегося поводыря, лошадь попробовала развернуться и спрятать морду с глазами на ней от неизбежности видения и не дай бог попадания ракеты. Эти люди, они на всё горазды, благоразумно мыслила Света. Лучше поберечься. Бережёную — все берегут, а она жерёбая, ей ещё рожать на конюшне месяцев через этак семь-восемь. Кому нужны стрессы? Ей бы витаминов побольше и водичку чистую, травку, сенцо, овёс, морковочку, арбузики, яблоки, сахарок, корочку с солькой — а тут ракетами стрелять хотят рядом с будущей матерью. Совсем оборзели.

В результате размышлений и незамедлительных действий Федя оказался припёрт в укрытии теплой, вонючей и огромной жопой першеронихи. А на уровне глаз щекотали его лицо волоски хвоста, которые произростали из верха придавившего его по новой живого пресса. Борисовна отвернула морду в тыл, закрыла глаза и чуть вздрогнула, от щекотки — Федя попытался высвободиться из-под дружественных половинок упёртых ему в грудь, подбородок и щёки. Больно ефрейтору не было. Было одновременно жутко обидно, унизительно смешно и пахло отнюдь не шанелью номер пять и даже шесть.

Противоречивые чувства, охватившие солдата, трение о бронежилет конской задницы, положение, а также мысль о том, что, мол, боже хоть бы не пукнула, или не захотела наложить прямо здесь, или налить. А если Бондарь пальнёт, то это же может произойти! Федя звук заряжания СПШ знал не по наслышке, сам сколько раз пулял. Хрен её знает, что у этой Светы на уме. Воин представил себя со стороны. Видение себя красивого, крутого и любимого, обильно обложенного от каски до плеч и по грудь дымящимся конским навозом с торчащим из него не переваренными стебельками сухого сена и травы, был той каплей, которая переполнила чашу молчания дяди Феди.