Записки офицера погранвойск, или - Муравейник (СИ) - Страница 2

— Никому не трогать! Падло — я первый выбираю! — нагло предупреждает он, забивая себе очередь на дележ трофеев после прибытия назад.

— Мухой за руль! Я те, тля, поделю щас конюшню на сектора по навозу — вперёд на пятый, — Виктор Иванович намекает, что если Федя не поспешит, то по приезду у нашего «Руля» будут неприятности. И самое меньшее — наряд на уборку конюшни под надзором старшины заставы, что не есть хорошо для водителя единственного механического средства передвижения. Полпути до пятого проехали. Собака лежит у Васиных ног и пытается отрастить когти, чтоб можно было вцепиться в металл кузова, ей в дороге хуже всего — болтает у поднятых скамеек, как мячик в штормящем море. Но Арт привычен к такой езде. Негоже самой крупной и сильной овчарке в стае скулить, когда рядом стоит её инструктор, царь, бог и верный друг. Собака терпит колдобасины, шатания и качания Газ-шестьдесят шестого, а Вася старается успокоить своего питомца.

— Лежать Арт! Лежать! Скоро приедем! — командует он. Пёс смотрит снизу на Васю и остальных грустными глазами, которые не видно на светлом пятне морды хорошо, но в которых отражаются тысячи звёзд горного неба, что висит сейчас над пыльной ночной дорогой.

— Федя — козёл! Не картошку везёшь! Паа-адло! — после очередного виража и прыжка на колдобине половина тревожки набивает себе ссадины и синяки о борта машины и амуницию товарищей стоящих рядом. Федя ржёт в кабине, упершись руками в обод рулевого колеса, и прибавляет скорости, нажимая жесткой подошвой кирзового полусапожка правой ноги в педаль регулировки подачи топлива. Машина вылетает на горку напротив блочка «пять-шесть» и клубы пыли догоняют затормозивший автомобиль, заволакивая сверху-донизу.

— К машине! — командует старший прапорщик. Укачанный и разозлённый ездой народ, шатаясь, выпрыгивает из душетряски. Больше всех радуется происшедшему собака и принюхивается к окружающему её миру, радостно махает хвостом и заглядывает в глаза валящихся из-за борта солдат.

— Вася, ё! Держи своего волкодава! — Вася ухмыляется, довольный тем, что его заметили. Невысок Васёк ростом, но проворен. А зацепить Арта вблизи хозяина — чревато, клыки собаки пробивают плотную стёганную ткань дресс-костюма на тренировках, как газету, а удлинённые рукава полосуют в лоскуты с пяти учебных задержаний.

— Шо, страшно? Хе-хе! — посмеивается он над стрелком, которому чапать за ним, обеспечивая тыл и волоча на себе тревожный мешок вдоль контрольно-следовой полосы. Связер бережёт батареи рации и втыкается штекером эМТэТэ (микротелефонная трубка) в скрытую розетку на стыковой монтажной опоре.

— Я на «пять-шесть», начали проверку. До связи, — экономит он и на словах.

— Давай, а то «пятый» клепает, как трещётка, — торопят со связи на заставе. А там уже противному-оперативному доложили. И он ждёт ответа. А то ведь поднимет на уши всю комендатуру или отряд с округом и крутись потом как хочешь… Хватит, раз уж приняли резерв округа на заставе, до сих пор от воспоминаний есть, пить хочется и ярость закипает сама по себе, без подогрева. Слава богу, есть калитка на четвёртом и ключ от замка.

А на тропе прикрытия слышится топот лошадей заслона. Изредка мигают вдали вспышки ФАСов. Можно работать — линейка перекрыта. Вася уже «пашет» носом Арта и фонарём изгибы КСП со старшиной и стрелком. Федя спотыкается сзади, неспешно следуя за системщиком вдоль колючки заграждения.

— Что за херня? — первым замечает неладное системщик. Впереди лежат безжалостно вбитые в горную почву три шестиметровых пролёта пятого правого. Вернее лежит вырванная на повороте из столбов перепутанная колючая проволока. Луч ФАСа (фонарь аккумуляторный следовой) поворачивает в сторону КСП и связист замирает ошарашенный увиденным. Полоса дорожек утрамбована в пыль и песок сотнями копыт, и больше, как следовая полоса, не существует на длине восемнадцати метров разрушенная архарьим стадом по всей восьмиметровой ширине, а точнее — втоптанная.

— Твою козлиную мать! Сколько ж их тут прошло? — на колючке висят клоки белой густой шерсти горных козлов. Это они пробили своими рогами стальные нити забора, и сорвали их со столбов, открывая проход остальному архарьему стаду в сторону границы. Больше всего «везёт» в тревожке системщику, что собирает на земле выдранные «с мясом» скобы, подсвечивая себе фонариком — ему восстанавливать порушенное хозяйство подручными средствами, как в анекдоте: молотком, матом и плоскогубцами. Хорошо хоть не на Марсе.

— Гыгыгыгыгы, — ржёт Федя над виртуозными выражениями царапающего руки об систему старшего мастера по электроприборам, — Это тебе не чай с маслом на заставе пить и не на связи сидеть. Работай — работай, — по-хозяйски покрикивает водитель, однако светит своим фонарём на двигающиеся руки, сбитые в кровь о стальные шипы колючки. Марка, что усиленно работает молотком, оставляют с Федей чинить и заделывать прорыв. Вася, стрелок, старшина и собака исчезли за бугром, проверяя смежные с точкой прохода участки. Машина чернеет темным силуэтом на фоне звездного неба на гребне сопки. Стучит молоток, вбивая скобы в креазотную древесину столбов. Матерится Федя, поддерживая проволоку на весу пока Марк закрепляет тяжёлые нитки скобами. Нервно стучит блочок, четко определяя, что не всё ещё сделано, разомкнуто и соединено в электрической цепи заграждения.

— Да тут на танках можно было проехать, — комментирует происшедшее Федя, глядя на широту истоптанного КСП.

— Ага, — вторит ему системщик, — И как минимум, в колонну по три, — связист наконец-то заканчивает щелкать «плосками» и стучать молотком. Блок умолкает удовлетворённый быстрым ремонтом.